ankudinovkirill

Моя большая статья "Поэзия и прогресс" в красноярском журнале "День и ночь" на сайте журнала.
Скачивается весь номер (это очень быстрый процесс) а моя статья опубликована на стр. 149-160.

http://www.krasdin.ru/data/gallery_photos/1541597255/max_size/8117671596.pdf.

Такие высказывания, как "попробуйте полезьте на нас, мы дадим сдачи, мы помрём, и вы сдохнете, но мы будем мученики и попадём в рай, а вы сдохнете, не успев покаяться" - это истерика. Я очень хорошо понимаю причины этой истерики. Все социокультурные коллизии, которые вызвали это, для меня прозрачны. И даже - до некоторой степени - извинительны ("XXI век" с его вызовами как софоклов рок).
Но плохо вот что. Плохо не столько то, что истерикующий может быть опасен (хотя может: в момент истерики он уже не "помазанник божий", а "помазун божий"), а то, что он НЕДОЛГОВЕЧЕН.
Если публичная истерика не является форматом личности (как у Жириновского), если за неё истерикующему бывает стыдно (а в данном случае - это), тогда фрустрации выжигают личность изнутри, ломают её - рождая (в лучшем случае для окружающих) инфаркты, инсульты, онкологию.
И мы имеем дело с личностью накануне слома...

shepelev интересуется моей позицией...
Скажу в двух словах.
Я очень скептически отношусь к "идеологическому подходу". Я считаю, что "идеологическая принадлежность" - явление довольно поверхностное и мало что решающее по существу. Также я считаю, что любой нормальный человек - по частным вопросам - может быть и либералом, и "социально ориентированным" ( т. е. левым), и националистом, и государственником, и оппозиционером - одновременно.
Ещё хуже я отношусь к "моральному подходу" - вплоть до того, что считаю себя убеждённым имморалистом.
Если "в двух словах", то я выступаю за "двусторонний общественный договор".
1. Все меньшинства (и особенно "закрытые меньшинства") должны видеть и понимать не только себя и собственные интересы, но и всё общество в целом - и научиться вести себя сообразно обществу в целом.
2. Народ должен научиться видеть, понимать и уважать личность.
Оба эти пункта сводятся к одному пункту: я - за личность. Самопонимающую, познающую себя и раскрывающую себя в творчестве. Личности могут мешать и "элиты-меньшинства" (требуя, чтобы она жила и творила исключительно по определённым предписаниям), и народ (пугаясь любой личностности).
Нетрудно увидеть, что пункт 1 толкает меня к "антилибералам". Да, я антилиберал, когда "либерализм" понимается как "безумие оборзевших меньшинств". А пункт 2 - напротив, толкает меня к "либералам". Да, в личностности (персонализме) я - либерал. Меня ужасают и сталинисты-дыромоляи (поклоняющиеся узорам из лепнины вокруг дыры, "социальным гарантиям" и "Дворцам Пионеров"), и антикоммунисты крове-поклонники. Поскольку я считаю себя христианином (внеконфессиональным), постольку для меня так много значит Личность (Персона). Личность Христа, личность Пушкина, личность Дмитрия Быкова, личность последнего майкопского графомана...
Исходя из этого я вывожу свои оценки - как политические, так и культурные.
В сущности, моя программа - эсеровская. Что неудивительно, поскольку в моём возрасте выявляется, кто есть человек "по жизни". Я "по жизни" - "сельский учитель", а эсеры были партией "сельских учителей".
Впрочем, эсеровская партия для меня совершенно неприемлема как террористическая. Я - "энэс". В нынешних координатах - "просветитель".

На сайте "Текстура" появилась моя развёрнутая рецензия на сборники литературоведческих статей и эссе Олега Юрьева "Неспособность к искажению" и Валерия Шубинского "Игроки и игралища".
Рецензия называется "Летописи модернистского консерватизма", и прочитать её возможно вот здесь...

http://textura.club/o-modernistskom-konservatizme/.

Дражайшая И. Ц.:
Во-первых, моё интервью, о котором вы упоминаете, появилось не "где-то в Сети", а в газете "Литературная Россия". Во-вторых, "русским автором" Нальбия Куёка я никогда не называл. Разумеется, это адыгейский автор (о чём мной прямо было сказано в этом же интервью). В-третьих, смеяться над фамилией "Куёк", называясь Инессой Ципоркиной, несколько неосторожно. Равно как и рассуждать о "желудочной неудовлетворённости" и об "одержимости жратвой".
Прекраснейшая Ю. С. (и вправду прекраснейшая):
В тексте на "Полке" об "Опавших листьях" В. Розанова нет ничего о том, что "Розанов перед смертью принял иудаизм". Говорится там совершенно другое - прочтите повнимательнее. Не то, чтобы мне был дорог этот чужой проходной текст; но мне всё ещё дороги вы. Не учитесь у вашей подруги Инессы читая книгу, видеть фигу. Если Инесса, превзошедшая всю современную литературу и всю современную литературную критику, считает, что "плутовской роман" - роман о плутах, это её, Кукрыниксишны, личная проблема. Но научит вас она тому, что ваши следующие тексты уже не сгодятся в "Звезду", ни в белую гвардию.

Иногда бывает так, что абсолютная победа на одном (высоком) уровне означает не-победу на другом (ещё более высоком) уровне.
Чтобы очередная победа Путина на путинском уровне не обернулась бы снова не-победой на других (более высоких) уровнях, надо работать над языком осмысления реальности.
Надо убирать нынешний язык - попсовый, блескучий, шпионский. Это родная семиотическая система Путина, но в ЭТОЙ семиотической системе Путин всё равно выйдет заведомо проигравшим, "Мистером Зло".
Надо менять нынешний язык на другой, на более серьёзный.

Все последствия этой встречи откроются миру в течение двух-трёх предстоящих недель.

Когда-то казалось, что постмодернизм гораздо изысканнее простоватого реализма и дуболомного модернизма. В самом деле: видеть мир не как воняющую почвой "реальность" (и уж тем более не как "объект преодоления"), а как "текст" - это же так интеллектуально. "Мир есть текст" - наверное, мир есть какой-нибудь благоухающий сандалом и кардамоном текст Борхеса. Ну, Пелевина, по крайней мере.
Но выяснилось, что тот, кто воспринимает мир как текст, воспринимает мир - как ОДИН текст. Второй текст в его сознание уже никак не помещается (оно и понятно). А нас он воспринимает как персонажей своего (одного) текста.
И ещё выяснилось, что самые древние, самые примитивные и самые опасные мифы-мемы - тоже тексты, что мир возможно воспринимать и через ЭТИ тексты, что при свободной конкуренции разных текстов выиграют именно они. Это и есть настоящий постмодернизм - постмодерноархаика. Ведь не может быть так, чтобы постмодернизм был только в Лондоне, в Бостоне, в Берлине, в Тель-Авиве и на Гоа, а в Кабуле, в Триполи, в Киркуке и в Горловке - никакого постмодернизма. "Конец истории" - он везде конец; не может же быть, что "вот тут трубы рангарёкоапокалипсиса играют, а там - не играют, там рыбу заворачивали". То, что в Берлине предстаёт "постмодерном", а в Кабуле "архаикой" - одно и то же - постмодерноархаика. И потому в Берлине через некоторое время будет то же, что в Кабуле - постмодерноархаика выравняется "по архаике".
Борхес? Пелевин? А "План Даллеса" не хотите? Или "Протоколы альфацентаврианских рептилоидов"? Или "Великую войну древних укров с тундровыми мокселями"? Или "Книгу Ваххаба"?
Я понимаю, что рассказ "Шерлок Холмс при смерти" убедителен - как ТЕКСТ; именно поэтому его и не надо делать жизнью. У Конан Дойла ведь были и другие произведения о Шерлоке Холмсе, "Собака Баскервилей", например - там, где показано, что бывает, когда мир превращается в один текст и когда выплывший из пучин истории текст делает не подозревавших людей персонажами самого себя. Жил-был сквайр-благотворитель, депутат от либеральной партии сэр Чарльз - бац! - и он вдруг становится "объектом родового проклятья"; и столько сил надобно потратить Холмсу и компании, чтобы ввести взбесившийся текст обратно в стойло. А на то, чтобы мы перестали быть персонажами мифов-мемов - "москалями", "кафирами", "масонами", "фашистами" - и вернулись самими собой - ничьих сил, боюсь, уже не хватит.
Уж лучше реальность понимать как реальность, то есть ведать, что количество "текстов" в мире бесконечно и что это - всего лишь литература. Да, творящая мир - но в своей общей совокупности.

На самом деле толерантность - всего лишь возможность снять напряжение в обществе, только и всего. И в таком качестве толерантность - обычная хорошая вещь.
Каждый из нас принадлежит к какому-то сообществу, которое может быть стигматизировано. Например, я не умею водить автомобиль. При моём ритме жизни это мне ничуть не мешает; но ведь возможно же каждый день говорить про меня: "Позор! Позор! Он не умеет водить автомобиль!". Ничего хорошего это не даст ни мне, ни тем, кто так говорит - никому вообще. Толерантность снимает подобные опасные мнимости - в т. ч. в расовых и национальных плоскостях: это - тоже мнимости, но с огромными исключительно культурными довесками-немнимостями. Если каждый день твердить человеку африканской расы: "Ты никогда не станешь профессором", то, во-первых, это - неправда, а во-вторых, человек, к которому такое обращено, впрямь не станет профессором - он станет повстанцем. Гораздо удобнее получить из афро-кадров минимум профессоров, чем максимум повстанцев - вот это и есть "толерантность". Другое дело, что чёрный профессор сначала привнесёт собственную культурную привходящую (и это, на мой взгляд, очень хорошо), потом - поставит под сомнение "белую культуру" (а это, нам мой взгляд, - плоховато; вот почему я правый, а не левый), наконец не-профессора под антирасистским соусом могут отменить культуру как таковую, "убояшеся бездны премудрости" (совсем плохо). Ну, всякая хорошая вещь несёт в себе издержки.
Однако в нашем постмодернистском мире всё же есть настоящие вещи; это - смерть, это - физические пороки и увечья. Незрячий действительно не увидят, безногий - не пойдёт на своих ногах, а спинальница с поломанным позвоночником не испытает оргазм - и никакие ухищрения постмодернистских идеологов тут ничего не изменят. Поэтому толерантность в этой теме - ходы, строящиеся на возможном, а не на невозможном физически или смыслово. Параолимпиада - это одно, а "чемпионат незрячих парашютистов" - совсем другое (кстати, он-то возможен, но зачем?).
Наверное, и у меня есть некий порок: когда я гляжу на любую культуру, я всегда вижу знак, вместо того, чтобы увидеть "просто жизнь".
Вообразим двух девушек (в смысле "двух очень молодых женщин") в некоторых ситуациях...
Ситуация № 1: Девушка - обаятельная, но с явно избыточным весом, весёлая, жизнерадостная, продвинутая (увлекающаяся японской модой) говорит своему парню: "Эй, я тебе не игрушка, я не позволю манипулировать собой никому, и тебе тоже, бе-бе-бе". В жизни ситуация не так проста - скорее всего, парень ответит: "Да кому ты нужна, корова?". Но мы имеем дело не с жизнью, а с культурой; потому реплика парня отрезана, а пафос культурного высказывания - логичный и симпатичный. Толстушка может заниматься сексом, толстушка может вести себя независимо от мужчин, толстушка даже может стать "львицей", жонглирующей мужскими сердцами - если ей хватит на то ума и воли.
Ситуация № 2. Девушка - в отличие от первой девушки, красавица. Но - в инвалидном кресле. Тяжёлое генетическое заболевание, неподвижность. Рядом с девушкой - секс полуголого парня и другой девушки (пантомимно-знаковый, но в знаковой системе безусловный). Больная девушка возвышена над любящейся парочкой, её коляска замаскирована горой. Девушка говорит: "Я не сломаюсь. Мой зАмок был из песка, а теперь он из камня". Думаю, что задолго до Фрейда любой простец понял бы, ЧТО тут именуется "зАмком".
Человечески это всё понятно; но понятно - человечески, не более того. ЭТО может победить только в социуме, в котором генетически обусловленная фригидность заведомо лучше, чем обычная сексуальность, в котором два глаза - уродство по сравнению с одним глазом и безусловное уродство по сравнению с отсутствием глаз. Такие социальные установки возможны (они бывали) - но не в глобальной современности. В случае частного человека это - компенсаторная реакция на несчастье. Ей можно посочувствовать, но она неприятна. Это - реакция горбуна, желающего огорбатить весь мир; это - "ах, если бы со мной фригнулась вся вселенна...".
Тут есть ещё одна деталь...
...Когда я был студентом, я на курсе "Методика преподавания литературы в школах" проходил методику преподавания рассказа Паустовского "Кот-ворюга" (там, где "колбаса упала на голову Рувиму"). Времена тогда стояли перестроечные, "Собачье сердце" я уже прочитал и считывал тот рассказ однозначно: кот-бандит, который терроризировал всех, а потом его накормили до обжорства - и он стал служить хозяевам, кидаясь на кур - что это? Впрочем, рассказ можно было считывать и иначе - как "смешную историю о зверюшках". Но вот в советской методичке (доперестроечного происхождения) рекомендовалось интерпретировать эту историю как аллегорию КОММУНИСТИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ. А-а-а-а!!! Зачем?!!! Это же "школа антисапёра" - есть мина, и ведут прямо на неё.
Допустим, исполнительница с ограниченными возможностями.... Но тогда "тема чужого секса" противопоказана (как была б противопоказана тема "пищевого изобилия" в блокадном Ленинграде). Ну, ладно, "секс чужих" - но тогда хоть "геополитических ассоциаций" не должно быть; ведь выступающие на Евровидении - лица своих стран ("геополитические ассоциации"-то возникли и на выступлении израильтянки типа "отожралась за весь Освенцим - и чо? пущай палестинцы худеют"; но впрямь - и чо?).
...Полуголый парень - с "запорожской причёской" - выбеленный чуб до носа. Возможно, это - случайное совпадение; хотя нет, не случайное: этот номер в прошлом году намеревались показать в Киеве, и в этом году в Лиссабон повезли "червоный прапор с мовою". Рядом подпевают и прихлопывают... безусловно нерусские люди - две смуглые девушки и бритоголовый карабас (то ли израильтянин, то ли Эльдар - не знаю). "Пусть я отдал за науку ногу правую и руку, вы узнаете по стуку мой чурбан; если в бой пойдёт пехота и в бою погибнет кто-то, я пойду на костылях под барабан; (хор) если в бой пойдёт пехота и в бою погибнет кто-то он пойдёт на костылях под барабан" - так ведь там шёл в бой - здоровенный Ширвиндт с отклеивающимся усом, а не больная девочка с песней "Я больна, тра-ла-ла, с места не сойду, ду-ду-ду".
Вот он - номинализм. На Западе "толерантность", бородатые женщины, жирные певицы - предъявим Западу супертолерантность - они толерантные - а мы им девочку в коляске - толерантные же, пожалеют девочку.
Как если б в племени мумба-юмба прогнозировали б реакцию "господ-англичан" - рационально и с точностью до наоборот. Механизм чужой жизни, всего лишь служебный механизм - берётся и воспроизводится как пустой знак, как огромнейший ФАСАД без содержания, как мраморный телефон Хоттабыча - эффектный и бессмысленный.

Я думаю, что надо изменить взгляд на литературу (и на культуру вообще).
Мы воспринимаем литературу (и всю культуру) как конусообразно оформленную совокупность "имён". Так было надо видеть литературу в XIX веке (с его Пушкиным) и в ХХ веке (с его Блоком). Но так нельзя видеть литературу сейчас.
Во-первых, потому что сейчас в каждой компании - свой набор "имён". Он различен в "Знамени" и "Нашем современнике"; он различен и в каждом регионе РФ. Видеть литературу как список "имён" - превращать литературное поле в строительство вавилонской башни ("-У вас Гандельсман с Дозморовым? - А у нас - Анищенко с Николаем Зиновьевым-Кубанским. Или Машбаш с Цапко"). "Именной" литературный процесс превратился в нескончаемую скучнейшую ленту чествований и скандалов. И скандалы-то преимущественно по поводу "спора хозяйствующих субъектов", а не по поводу "литературных факторов"...
Во-вторых... Бывают тексты, которые нам кажутся хорошими, а бывают тексты, которые не только кажутся нам плохими, но и являются плохими. Однако все тексты несут в себе некоторую культурную информацию, все тексты "есть в ноосфере". В XIX веке и даже в ХХ веке совокупность культурной информации, принесённой "хорошими" текстами, превышала совокупность культурной информации, принесённой "плохими" текстами; а сейчас ситуация перевернулась. Культурная информация, приносимая совокупным культурным полем, сейчас значимее, чем культурная информация, приносимая чтимыми "именами".
Судить литературу "по именам" - методология устаревшая. Это - рудимент эпохи Модерна, а Модерн - уходит и почти ушёл. Это - ПРЕДРАССУДОК.
Литературу надо научиться видеть как единый поток, в котором вместе и Олег Чухонцев, и распоследний графоман, и местночтимый седой мэтр, и двенадцатилетний начинающий. Литературу нельзя, невозможно понимать отдельно не только от смежных жанров искусства, но и от "фундаментов". Под литературой - многообразная "политика", под "политикой" - религия и метафизика (с "религиозными поисками" и "метафизическими поисками"), под ними - ощущение личностью собственной личностности. Зачем я должен отрывать от единого потока кусочек "высокой литературы" (Олега Чухонцева ли, Кирилла Корчагина ли) и всю жизнь заниматься этим кусочком? Ведь именно об этом писал Александр Блок: люди выгородили себе кусок жизни, поселились в нём, уютно живут там - кусок жизни стал двигаться на тонких ножках, и все увидели, что это - паучиха, в которой сидит заживо сожранный ей человек.
Вот пример: в своей монографии (и в докторской диссертации) я пишу об образном поле в поэзии современных молодых поэтов и отмечаю, что одни и те же образы возникают в стихах авторов, вряд ли знакомых между собой. Вот образ волка - в стихах пяти (!) разных майкопских авторов.

( Read more...Collapse )

Вопрос: ОТКУДА берётся этот образ? Этот вопрос - ВАЖНЕЕ, чем поэзия Олега Чухонцева или Кирилла Корчагина. Я уверен: стихи Олега Чухонцева (очень хорошие), Кирилла Корчагина (не очень хорошие) или Андрея Сен-Сенькова (посредственнейшие) - не будут влиять на наше будущее через 10 лет, через 20 лет, через 30 лет, через 50 лет, через 100 лет. А "образ волка" - будет влиять на наше будущее (мы ещё увидим под нашими окнами знамёна с волчьими пастями).
В рассказе Леонида Андреева "Тьма" революционер скрывается в публичном доме; проститутка задаёт ему вопрос: "Какое право ты имеешь быть хорошим, когда я плохая?". Вопрос очень резонный - если учесть, что через десять лет после написания этого рассказа власть в России на 70 лет возьмут... скажем так, живые отражения вымышленного андреевского персонажа.
Олег Чухонцев - хороший поэт; и Андрей Сен-Сеньков в каком-то кривом Логосе (не в моём Логосе!) тоже может быть сочтён "хорошим поэтом". Стихи, отрывки из которых я привёл, вряд ли в каком-то Логосе могут быть сочтены "хорошими" - и стихи нехороши, и я, прикоснувшись к ним, стал нехорош. Но я не имею права писать о Чухонцеве или о Сен-Сенькове, когда за моими окнами пишут "о волках и о волчицах"!
Культура - это не то, что "где-то там, в чертогах и пенатах". Культура - это то, что за моими окнами.

Я Путина не демонизирую; я его не понимаю.
Я понимаю обобщённый "Запад": по моему мнению, он стремится идти по плохому пути (и идёт по плохому пути). Но я вижу этот путь.
В Путине я вижу тактические стремления делать благо (они ему, во многом, удались - но это было давно и уже исчерпалось), вижу "сценарий личности" по Эрику Бёрну (к слову, очень трагический). Я вижу, как хорошая (но пустоватая) "надстройка" в Путине разъедается скверным "базисом" (словно пробка над крепким йодом).
Но я не вижу ни стратегии, ни идеологии, ни преемственности. Вообще.
Взрывом 1991 года от корабля "ссср" оторвало кусок обшивки-лубянки; он оказался плавуч и плавает, а мы - уцепились за него и тоже держимся на плаву.

Есть произведения искусства, а есть ходы в идеологической войне.
Есть умность (не ум), а есть профессионализм. Произведение искусства не обязано быть профессиональным (излишняя расчётливость мешает искусству), но умным (не интеллектуальным, не тонким, а именно умным - в высшем смысле) оно должно быть. Идеологический ход, напротив, не обязательно должен быть умным, но он должен быть профессиональным.
Был Голливуд, и была советская киноиндустрия (в 80-е годы в СССР за год снималось 300-400 фильмов). Некоторые из голливудских и советских фильмов были ещё и идеологически заряженными. Профессиональными были только советские киношедевры (их было немного), но ВСЕ советские фильмы были умными - даже фитюльки развлекательного или бытового свойства. Воспоминание моей юности: шпионский телефильм студии "Молдова" - герой проходит под тревожную музыку 15 минут. Режиссёр и Феллини посмотрел, и Антониони, и Пазолини с Висконти; вообразить себе аудиторию "шпионского фильма" он не мог (предположить, что у шпионских фильмов возможна советская аудитория - это же унижение советского человека!); он мог вообразить только советского кинокритика, который напишет подробную отрицательную рецензию на его фильм в "Искусстве кино" и краткую отрицательную рецензию в "Советском экране" - если фильм окажется недостаточно умным... Зато голливудские фильмы почти всегда не были (и не являются) умными. Изображение "советских" в голливудском кино 80-х годах - разве это умно? "Иван Драга" - разве он похож на среднетипичного "трифоновского советского горожанина"? Но все голливудские фильмы были (и есть) профессиональны. Они УБЕЖДАЮТ. Глупостями? Пускай хоть глупостями - убеждают.
"Тегеран-43" и "Рэмбо-3" - два идеологических бойца на одном идеологическом ринге. У "Тегерана..." культурное число бесконечно выше (43 против трёх): тут и трепетная Белохвостикова, и перевербованный Ален Делон, и "вечная любовь до слепоты...", и антифашистский пафос. Ума палата! Профессионален ли "Тегеран..."? Не знаю. Умён ли "Рэмбо..."? Катастрофически неумён. Но профессионален.
Это я к тому, что сценарий с "двойным отравлением" (северный Солсбери+южная Дума) вопиюще неумён. Но профессионален...

Россия разрушается не в Вильнюсе, а в эйдосе. Если Россия уже разрушилась в "эйдосе России", и если нет сил, которые захотят (я не говорю: смогут - говорю: захотят) её склеить... Тогда она разрушится и в реальности.
Во Франции XVIII-XX вв. много чего было. Был якобинский террор (гражданская война фактически), были победы Наполеона с последующей оккупацией Франции, было поражение во франко-прусской войне, было поражение во второй мировой войне с последующей оккупацией Франции. А уж сколько раз во Франции монархия менялась на республику и наоборот... А сколько было национальных скандалов!
Не распалась же Франция за эти века...
Потому что в "эйдосе Франции" - с тех времён, как его сделал Ришелье - ни трещины.
Плохой конец заранее отброшен, он должен, должен, должен быть хорошим! Мы не должны думать, что "хорошо бы России распасться, а русским - стать казаками, поморами, сибиряками, уральцами". Это ПОЗОР - так думать русским людям!
"Россия Путина" - есть и уйдёт. Моя Россия - не "Россия Путина", а "Россия Пушкина и Лотмана". И МОЙ "эйдос России" - цельный. Но цельный - мой. А у других?...