ankudinovkirill

Иногда бывает так, что абсолютная победа на одном (высоком) уровне означает не-победу на другом (ещё более высоком) уровне.
Чтобы очередная победа Путина на путинском уровне не обернулась бы снова не-победой на других (более высоких) уровнях, надо работать над языком осмысления реальности.
Надо убирать нынешний язык - попсовый, блескучий, шпионский. Это родная семиотическая система Путина, но в ЭТОЙ семиотической системе Путин всё равно выйдет заведомо проигравшим, "Мистером Зло".
Надо менять нынешний язык на другой, на более серьёзный.

Все последствия этой встречи откроются миру в течение двух-трёх предстоящих недель.

Когда-то казалось, что постмодернизм гораздо изысканнее простоватого реализма и дуболомного модернизма. В самом деле: видеть мир не как воняющую почвой "реальность" (и уж тем более не как "объект преодоления"), а как "текст" - это же так интеллектуально. "Мир есть текст" - наверное, мир есть какой-нибудь благоухающий сандалом и кардамоном текст Борхеса. Ну, Пелевина, по крайней мере.
Но выяснилось, что тот, кто воспринимает мир как текст, воспринимает мир - как ОДИН текст. Второй текст в его сознание уже никак не помещается (оно и понятно). А нас он воспринимает как персонажей своего (одного) текста.
И ещё выяснилось, что самые древние, самые примитивные и самые опасные мифы-мемы - тоже тексты, что мир возможно воспринимать и через ЭТИ тексты, что при свободной конкуренции разных текстов выиграют именно они. Это и есть настоящий постмодернизм - постмодерноархаика. Ведь не может быть так, чтобы постмодернизм был только в Лондоне, в Бостоне, в Берлине, в Тель-Авиве и на Гоа, а в Кабуле, в Триполи, в Киркуке и в Горловке - никакого постмодернизма. "Конец истории" - он везде конец; не может же быть, что "вот тут трубы рангарёкоапокалипсиса играют, а там - не играют, там рыбу заворачивали". То, что в Берлине предстаёт "постмодерном", а в Кабуле "архаикой" - одно и то же - постмодерноархаика. И потому в Берлине через некоторое время будет то же, что в Кабуле - постмодерноархаика выравняется "по архаике".
Борхес? Пелевин? А "План Даллеса" не хотите? Или "Протоколы альфацентаврианских рептилоидов"? Или "Великую войну древних укров с тундровыми мокселями"? Или "Книгу Ваххаба"?
Я понимаю, что рассказ "Шерлок Холмс при смерти" убедителен - как ТЕКСТ; именно поэтому его и не надо делать жизнью. У Конан Дойла ведь были и другие произведения о Шерлоке Холмсе, "Собака Баскервилей", например - там, где показано, что бывает, когда мир превращается в один текст и когда выплывший из пучин истории текст делает не подозревавших людей персонажами самого себя. Жил-был сквайр-благотворитель, депутат от либеральной партии сэр Чарльз - бац! - и он вдруг становится "объектом родового проклятья"; и столько сил надобно потратить Холмсу и компании, чтобы ввести взбесившийся текст обратно в стойло. А на то, чтобы мы перестали быть персонажами мифов-мемов - "москалями", "кафирами", "масонами", "фашистами" - и вернулись самими собой - ничьих сил, боюсь, уже не хватит.
Уж лучше реальность понимать как реальность, то есть ведать, что количество "текстов" в мире бесконечно и что это - всего лишь литература. Да, творящая мир - но в своей общей совокупности.

На самом деле толерантность - всего лишь возможность снять напряжение в обществе, только и всего. И в таком качестве толерантность - обычная хорошая вещь.
Каждый из нас принадлежит к какому-то сообществу, которое может быть стигматизировано. Например, я не умею водить автомобиль. При моём ритме жизни это мне ничуть не мешает; но ведь возможно же каждый день говорить про меня: "Позор! Позор! Он не умеет водить автомобиль!". Ничего хорошего это не даст ни мне, ни тем, кто так говорит - никому вообще. Толерантность снимает подобные опасные мнимости - в т. ч. в расовых и национальных плоскостях: это - тоже мнимости, но с огромными исключительно культурными довесками-немнимостями. Если каждый день твердить человеку африканской расы: "Ты никогда не станешь профессором", то, во-первых, это - неправда, а во-вторых, человек, к которому такое обращено, впрямь не станет профессором - он станет повстанцем. Гораздо удобнее получить из афро-кадров минимум профессоров, чем максимум повстанцев - вот это и есть "толерантность". Другое дело, что чёрный профессор сначала привнесёт собственную культурную привходящую (и это, на мой взгляд, очень хорошо), потом - поставит под сомнение "белую культуру" (а это, нам мой взгляд, - плоховато; вот почему я правый, а не левый), наконец не-профессора под антирасистским соусом могут отменить культуру как таковую, "убояшеся бездны премудрости" (совсем плохо). Ну, всякая хорошая вещь несёт в себе издержки.
Однако в нашем постмодернистском мире всё же есть настоящие вещи; это - смерть, это - физические пороки и увечья. Незрячий действительно не увидят, безногий - не пойдёт на своих ногах, а спинальница с поломанным позвоночником не испытает оргазм - и никакие ухищрения постмодернистских идеологов тут ничего не изменят. Поэтому толерантность в этой теме - ходы, строящиеся на возможном, а не на невозможном физически или смыслово. Параолимпиада - это одно, а "чемпионат незрячих парашютистов" - совсем другое (кстати, он-то возможен, но зачем?).
Наверное, и у меня есть некий порок: когда я гляжу на любую культуру, я всегда вижу знак, вместо того, чтобы увидеть "просто жизнь".
Вообразим двух девушек (в смысле "двух очень молодых женщин") в некоторых ситуациях...
Ситуация № 1: Девушка - обаятельная, но с явно избыточным весом, весёлая, жизнерадостная, продвинутая (увлекающаяся японской модой) говорит своему парню: "Эй, я тебе не игрушка, я не позволю манипулировать собой никому, и тебе тоже, бе-бе-бе". В жизни ситуация не так проста - скорее всего, парень ответит: "Да кому ты нужна, корова?". Но мы имеем дело не с жизнью, а с культурой; потому реплика парня отрезана, а пафос культурного высказывания - логичный и симпатичный. Толстушка может заниматься сексом, толстушка может вести себя независимо от мужчин, толстушка даже может стать "львицей", жонглирующей мужскими сердцами - если ей хватит на то ума и воли.
Ситуация № 2. Девушка - в отличие от первой девушки, красавица. Но - в инвалидном кресле. Тяжёлое генетическое заболевание, неподвижность. Рядом с девушкой - секс полуголого парня и другой девушки (пантомимно-знаковый, но в знаковой системе безусловный). Больная девушка возвышена над любящейся парочкой, её коляска замаскирована горой. Девушка говорит: "Я не сломаюсь. Мой зАмок был из песка, а теперь он из камня". Думаю, что задолго до Фрейда любой простец понял бы, ЧТО тут именуется "зАмком".
Человечески это всё понятно; но понятно - человечески, не более того. ЭТО может победить только в социуме, в котором генетически обусловленная фригидность заведомо лучше, чем обычная сексуальность, в котором два глаза - уродство по сравнению с одним глазом и безусловное уродство по сравнению с отсутствием глаз. Такие социальные установки возможны (они бывали) - но не в глобальной современности. В случае частного человека это - компенсаторная реакция на несчастье. Ей можно посочувствовать, но она неприятна. Это - реакция горбуна, желающего огорбатить весь мир; это - "ах, если бы со мной фригнулась вся вселенна...".
Тут есть ещё одна деталь...
...Когда я был студентом, я на курсе "Методика преподавания литературы в школах" проходил методику преподавания рассказа Паустовского "Кот-ворюга" (там, где "колбаса упала на голову Рувиму"). Времена тогда стояли перестроечные, "Собачье сердце" я уже прочитал и считывал тот рассказ однозначно: кот-бандит, который терроризировал всех, а потом его накормили до обжорства - и он стал служить хозяевам, кидаясь на кур - что это? Впрочем, рассказ можно было считывать и иначе - как "смешную историю о зверюшках". Но вот в советской методичке (доперестроечного происхождения) рекомендовалось интерпретировать эту историю как аллегорию КОММУНИСТИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ. А-а-а-а!!! Зачем?!!! Это же "школа антисапёра" - есть мина, и ведут прямо на неё.
Допустим, исполнительница с ограниченными возможностями.... Но тогда "тема чужого секса" противопоказана (как была б противопоказана тема "пищевого изобилия" в блокадном Ленинграде). Ну, ладно, "секс чужих" - но тогда хоть "геополитических ассоциаций" не должно быть; ведь выступающие на Евровидении - лица своих стран ("геополитические ассоциации"-то возникли и на выступлении израильтянки типа "отожралась за весь Освенцим - и чо? пущай палестинцы худеют"; но впрямь - и чо?).
...Полуголый парень - с "запорожской причёской" - выбеленный чуб до носа. Возможно, это - случайное совпадение; хотя нет, не случайное: этот номер в прошлом году намеревались показать в Киеве, и в этом году в Лиссабон повезли "червоный прапор с мовою". Рядом подпевают и прихлопывают... безусловно нерусские люди - две смуглые девушки и бритоголовый карабас (то ли израильтянин, то ли Эльдар - не знаю). "Пусть я отдал за науку ногу правую и руку, вы узнаете по стуку мой чурбан; если в бой пойдёт пехота и в бою погибнет кто-то, я пойду на костылях под барабан; (хор) если в бой пойдёт пехота и в бою погибнет кто-то он пойдёт на костылях под барабан" - так ведь там шёл в бой - здоровенный Ширвиндт с отклеивающимся усом, а не больная девочка с песней "Я больна, тра-ла-ла, с места не сойду, ду-ду-ду".
Вот он - номинализм. На Западе "толерантность", бородатые женщины, жирные певицы - предъявим Западу супертолерантность - они толерантные - а мы им девочку в коляске - толерантные же, пожалеют девочку.
Как если б в племени мумба-юмба прогнозировали б реакцию "господ-англичан" - рационально и с точностью до наоборот. Механизм чужой жизни, всего лишь служебный механизм - берётся и воспроизводится как пустой знак, как огромнейший ФАСАД без содержания, как мраморный телефон Хоттабыча - эффектный и бессмысленный.

Я думаю, что надо изменить взгляд на литературу (и на культуру вообще).
Мы воспринимаем литературу (и всю культуру) как конусообразно оформленную совокупность "имён". Так было надо видеть литературу в XIX веке (с его Пушкиным) и в ХХ веке (с его Блоком). Но так нельзя видеть литературу сейчас.
Во-первых, потому что сейчас в каждой компании - свой набор "имён". Он различен в "Знамени" и "Нашем современнике"; он различен и в каждом регионе РФ. Видеть литературу как список "имён" - превращать литературное поле в строительство вавилонской башни ("-У вас Гандельсман с Дозморовым? - А у нас - Анищенко с Николаем Зиновьевым-Кубанским. Или Машбаш с Цапко"). "Именной" литературный процесс превратился в нескончаемую скучнейшую ленту чествований и скандалов. И скандалы-то преимущественно по поводу "спора хозяйствующих субъектов", а не по поводу "литературных факторов"...
Во-вторых... Бывают тексты, которые нам кажутся хорошими, а бывают тексты, которые не только кажутся нам плохими, но и являются плохими. Однако все тексты несут в себе некоторую культурную информацию, все тексты "есть в ноосфере". В XIX веке и даже в ХХ веке совокупность культурной информации, принесённой "хорошими" текстами, превышала совокупность культурной информации, принесённой "плохими" текстами; а сейчас ситуация перевернулась. Культурная информация, приносимая совокупным культурным полем, сейчас значимее, чем культурная информация, приносимая чтимыми "именами".
Судить литературу "по именам" - методология устаревшая. Это - рудимент эпохи Модерна, а Модерн - уходит и почти ушёл. Это - ПРЕДРАССУДОК.
Литературу надо научиться видеть как единый поток, в котором вместе и Олег Чухонцев, и распоследний графоман, и местночтимый седой мэтр, и двенадцатилетний начинающий. Литературу нельзя, невозможно понимать отдельно не только от смежных жанров искусства, но и от "фундаментов". Под литературой - многообразная "политика", под "политикой" - религия и метафизика (с "религиозными поисками" и "метафизическими поисками"), под ними - ощущение личностью собственной личностности. Зачем я должен отрывать от единого потока кусочек "высокой литературы" (Олега Чухонцева ли, Кирилла Корчагина ли) и всю жизнь заниматься этим кусочком? Ведь именно об этом писал Александр Блок: люди выгородили себе кусок жизни, поселились в нём, уютно живут там - кусок жизни стал двигаться на тонких ножках, и все увидели, что это - паучиха, в которой сидит заживо сожранный ей человек.
Вот пример: в своей монографии (и в докторской диссертации) я пишу об образном поле в поэзии современных молодых поэтов и отмечаю, что одни и те же образы возникают в стихах авторов, вряд ли знакомых между собой. Вот образ волка - в стихах пяти (!) разных майкопских авторов.

( Read more...Collapse )

Вопрос: ОТКУДА берётся этот образ? Этот вопрос - ВАЖНЕЕ, чем поэзия Олега Чухонцева или Кирилла Корчагина. Я уверен: стихи Олега Чухонцева (очень хорошие), Кирилла Корчагина (не очень хорошие) или Андрея Сен-Сенькова (посредственнейшие) - не будут влиять на наше будущее через 10 лет, через 20 лет, через 30 лет, через 50 лет, через 100 лет. А "образ волка" - будет влиять на наше будущее (мы ещё увидим под нашими окнами знамёна с волчьими пастями).
В рассказе Леонида Андреева "Тьма" революционер скрывается в публичном доме; проститутка задаёт ему вопрос: "Какое право ты имеешь быть хорошим, когда я плохая?". Вопрос очень резонный - если учесть, что через десять лет после написания этого рассказа власть в России на 70 лет возьмут... скажем так, живые отражения вымышленного андреевского персонажа.
Олег Чухонцев - хороший поэт; и Андрей Сен-Сеньков в каком-то кривом Логосе (не в моём Логосе!) тоже может быть сочтён "хорошим поэтом". Стихи, отрывки из которых я привёл, вряд ли в каком-то Логосе могут быть сочтены "хорошими" - и стихи нехороши, и я, прикоснувшись к ним, стал нехорош. Но я не имею права писать о Чухонцеве или о Сен-Сенькове, когда за моими окнами пишут "о волках и о волчицах"!
Культура - это не то, что "где-то там, в чертогах и пенатах". Культура - это то, что за моими окнами.

Я Путина не демонизирую; я его не понимаю.
Я понимаю обобщённый "Запад": по моему мнению, он стремится идти по плохому пути (и идёт по плохому пути). Но я вижу этот путь.
В Путине я вижу тактические стремления делать благо (они ему, во многом, удались - но это было давно и уже исчерпалось), вижу "сценарий личности" по Эрику Бёрну (к слову, очень трагический). Я вижу, как хорошая (но пустоватая) "надстройка" в Путине разъедается скверным "базисом" (словно пробка над крепким йодом).
Но я не вижу ни стратегии, ни идеологии, ни преемственности. Вообще.
Взрывом 1991 года от корабля "ссср" оторвало кусок обшивки-лубянки; он оказался плавуч и плавает, а мы - уцепились за него и тоже держимся на плаву.

Есть произведения искусства, а есть ходы в идеологической войне.
Есть умность (не ум), а есть профессионализм. Произведение искусства не обязано быть профессиональным (излишняя расчётливость мешает искусству), но умным (не интеллектуальным, не тонким, а именно умным - в высшем смысле) оно должно быть. Идеологический ход, напротив, не обязательно должен быть умным, но он должен быть профессиональным.
Был Голливуд, и была советская киноиндустрия (в 80-е годы в СССР за год снималось 300-400 фильмов). Некоторые из голливудских и советских фильмов были ещё и идеологически заряженными. Профессиональными были только советские киношедевры (их было немного), но ВСЕ советские фильмы были умными - даже фитюльки развлекательного или бытового свойства. Воспоминание моей юности: шпионский телефильм студии "Молдова" - герой проходит под тревожную музыку 15 минут. Режиссёр и Феллини посмотрел, и Антониони, и Пазолини с Висконти; вообразить себе аудиторию "шпионского фильма" он не мог (предположить, что у шпионских фильмов возможна советская аудитория - это же унижение советского человека!); он мог вообразить только советского кинокритика, который напишет подробную отрицательную рецензию на его фильм в "Искусстве кино" и краткую отрицательную рецензию в "Советском экране" - если фильм окажется недостаточно умным... Зато голливудские фильмы почти всегда не были (и не являются) умными. Изображение "советских" в голливудском кино 80-х годах - разве это умно? "Иван Драга" - разве он похож на среднетипичного "трифоновского советского горожанина"? Но все голливудские фильмы были (и есть) профессиональны. Они УБЕЖДАЮТ. Глупостями? Пускай хоть глупостями - убеждают.
"Тегеран-43" и "Рэмбо-3" - два идеологических бойца на одном идеологическом ринге. У "Тегерана..." культурное число бесконечно выше (43 против трёх): тут и трепетная Белохвостикова, и перевербованный Ален Делон, и "вечная любовь до слепоты...", и антифашистский пафос. Ума палата! Профессионален ли "Тегеран..."? Не знаю. Умён ли "Рэмбо..."? Катастрофически неумён. Но профессионален.
Это я к тому, что сценарий с "двойным отравлением" (северный Солсбери+южная Дума) вопиюще неумён. Но профессионален...

Россия разрушается не в Вильнюсе, а в эйдосе. Если Россия уже разрушилась в "эйдосе России", и если нет сил, которые захотят (я не говорю: смогут - говорю: захотят) её склеить... Тогда она разрушится и в реальности.
Во Франции XVIII-XX вв. много чего было. Был якобинский террор (гражданская война фактически), были победы Наполеона с последующей оккупацией Франции, было поражение во франко-прусской войне, было поражение во второй мировой войне с последующей оккупацией Франции. А уж сколько раз во Франции монархия менялась на республику и наоборот... А сколько было национальных скандалов!
Не распалась же Франция за эти века...
Потому что в "эйдосе Франции" - с тех времён, как его сделал Ришелье - ни трещины.
Плохой конец заранее отброшен, он должен, должен, должен быть хорошим! Мы не должны думать, что "хорошо бы России распасться, а русским - стать казаками, поморами, сибиряками, уральцами". Это ПОЗОР - так думать русским людям!
"Россия Путина" - есть и уйдёт. Моя Россия - не "Россия Путина", а "Россия Пушкина и Лотмана". И МОЙ "эйдос России" - цельный. Но цельный - мой. А у других?...

Кажется, к нам наконец-то пришла весна.
Хоть и дождливая.

Молдавский самородок написал про Алексея Николаевича Толстого что-то вроде "порыгивая после сытого обеда он прошёл мимо умирающего от голода сына Марины Цветаевой Георгия Эфрона".
Алексея Толстого есть за что бранить. Вероятно, он многим не помог. Но для Георгия Эфрона именно он сделал больше прочих - и денежные переводы ему посылал (это документировано), и исхлопотал для него разрешение на возвращение в Москву (выслав его с оказией самолётом), и в Литинститут устроил.
Алексей Толстой был счастливым "тузом" Георгия Эфрона. К сожалению, тот получил на руки не только "туза", но и ещё одну карту. Тайную недоброжелательность, "Пиковую Даму" (именно так я её буду называть, не раскрывая имени).
1. Мелкая неприятность.
25 июля 1943 года с Муром случилась мелкая неприятность. ( Read more...Collapse )
2. Комментарий.
Рукописи исчезли безвозвратно, однако мы можем знать, что могло быть в одной из них. ( Read more...Collapse )
3. Крупные проблемы месяцем ранее.
Тут вмешивается государство. ( Read more...Collapse )
4. Ещё комментарий.
А что потом - понятно... ( Read more...Collapse )
5. Очень большие проблемы в феврале 1944 года.
В феврале 1944 года Мура наконец призывают на фронт (Литинститут - вуз без брони), и он попадает... ( Read more...Collapse )
6. Последний комментарий.
А что Пиковая Дама? ( Read more...Collapse )

Первая реплика Присыпкина в "Клопе" - он видит бюстгальтеры и восторженно восклицает: "Какие аристократические чепчики!".
Оно понятно: бюстгальтеров он раньше не видал; Зоя Берёзкина бюстгальтера не носила, её грудь - не тугая и без "жакета изысканного".
Но дело в том, что бюстгальтер - не только не чепчик (использовать в качестве чепчика его возможно лишь на сиамских близнецах). Бюстгальтер ещё и не "аристократический". Бюстгальтер - это бюстгальтер.
Логика Присыпкина понятна: если "изячный", то "аристократический", а если "аристократический", то "чепчик". Если текст "изячный", то написан "аристократом", а не "новиопами" какими: стало быть, "12 стульев" и "Золотой телёнок" - авторства Михаила Булгакова.
..Приквел "Клопа": в клетку с Присыпкиным ночью проникает парень из Трансильвании и говорит Присыпкину: "Вы мой кумир, вы знаете, как БЫЛО РАНЬШЕ. Научите меня аристократическим манээрам". И Присыпкин учит. Парень устраивает подпольные курсы обучения "настоящим аристократическим манээрам" и подпольные "балы". И дамочки из когорты "заражённых" валом валят на эти "балы аристократов". Съезжались к журфиксу трамваи, там белая прэлэсть была... Везла их оттуда карета, карета под красным крестом".
Дамочкам невдомёк, что у "смешного толстяка-жиробаса Д. Б.-З." в одном мизинце будет побольше культуры, чем у всех "молдавских самородков" и "трансильванских кадров" вместе взятых.

Нам нужно понять, что есть Путин, а есть "другое"; и не надо переносить наше отношение к Путину на "другое"; например, не надо хвалить "другое" лишь потому, что оно враждебно Путину, а Путин нам сейчас не нравится.
Сам Путин сложен; в нём много хорошего и плохого. Сейчас он в кризисе, потому что сломалась его исходная установка. Она была такой: "Я могу спасти Россию без идеологии, на общем "патриотизме", на своей воле и на "технологиях" (т. е. на фокусах), и при этом остаться хорошим для Запада". Сначала эта установка работала - 2 первых путинских срока + "медведевский" срок. А потом... потом случилась то, что явились мифологии - не по воле "тайных сил", "ротшильдов-рокфеллеров", а сами по себе, по воле гегелевского "Абсолютного Разума" (скажем так). А у мифологии есть одно свойство: даже самую хилую мифологию нельзя победить "на фокусах", без идеологии (идеология - мифология высшего порядка). Так Рим со всей своей мощью не мог одолеть тихое Христианство - потому что у Рима к тем временам не стало идеологии. А ведь когда установка сначала успешно работала, а потом вдруг перестала работать - это обиднее, чем если б она не работала сначала. И Путин теперь в лабиринте ужаса: он так хотел быть "хорошим", и ему кажется так несправедливо то, что он выглядит "злодеем"; но с каждым ходом, направленным на то, чтобы перестать быть "злодеем", он "злодеизируется" всё сильнее. Ему бы перестать вообще думать о том, как он смотрится извне - но он уже не может сделать это. Он превратился в "Юлия Капитоновича Карандышева", который не мог подумать о том, что ему сказочно повезло - он женился на красавице и теперь ему надо тихо взращивать в ней любовь к себе - нет, он после краха установок мог думать только про "мнения извне", только о том, что "все пьют кровь маленького человека". Ну и навернулся - убил Ларису и погубил себя. И Путин сейчас в подобной ситуации; и я не знаю, как ему избежать катастрофу.
В Путине есть "плюсы" и "минусы". Сейчас "минусы" перевесили "плюсы"; поэтому 18 марта я буду голосовать не за Путина.
Но надо знать, что когда Путин закончится (и когда "Путин" закончится) - а он закончится, и, думаю, закончится до окончания его гарантированного следующего-шестилетнего срока... вот тогда все вызовы, которым он пытается противостоять, встанут перед нами. Надо не соблазниться ими. Путин пытался бороться с ними, и от психологического шока стал делать это НЕПРАВИЛЬНО; но то, что он боролся с ними - это ПРАВИЛЬНО.

С "Нацбестом"-2018 происходят странные вещи: рецензенты как подорванные рецензируют историческую детективщицу Юлию Яковлеву и какого-то Рому Сита (над ним все смеются), но пока ни одной (!) рецензии на Славникову и только одна рецензия на Понизовского. Читательские отклики - только под рецензиями на Зоберна, но это-то как раз понятно...
В салоне "смехотворных жеманниц" траур на месяцы: из их круга никого не номинировали на "Нацбест".
Я в этом году не являюсь номинатором "Нацбеста" (и, вероятно, уже не буду им никогда); а если б был таковым, то - открою секрет - номинировал бы не Славникову или Понизовского (и без меня нашлись бы их номинаторы - и нашлись ведь), а Юлию С. с её смешными "садами-виноградами-огородами". Чисто по педагогическим соображениям...
Ей, как своих ушей, не видать не то что победы, но и шорт-листа (это очевидно); но зато три-четыре рецензии она б получила - и ей (положим, Одинокова или Топорова) прописали бы то же, что я с Анной Жучковой. И, может быть, увидев помимо существующих трёх рецензий (восторженной - Инессы и невосторженных - моей и А. Ж.), ещё три-четыре - она бы что-то поняла.
Из двух "смехотворных жеманниц" Юлия - пока не безнадёжна. Вторая - Инесса - безнадёжна совершенно. С ней уже не сделать ничего, разве что выдать её замуж за Михайлова-Лидского (чтобы у неё был дворянин, а у него - домашний редактор и - кулинар заодно). А Юлия - небезнадёжна (да и красавица, хоть не в моём вкусе). Из неё, в принципе, мог бы получиться неплохой исторический романист (на уровне Леонтия Раковского или Виноградова - который "Три цвета времени") - работать с архивными документами она умеет. Ей бы ещё объяснить, что аристократы - не те, кто упиваются "аристократичностью"; упиваются - мольеровские мещане и Эльзевира Ренесанс из "Клопа" Маяковского - и как раз к такой маникюрше Эльзевире Давидовне + к "самородкам" Олегам Баянам + к Пьерам Скрипкиным (Галковский-то - и есть "Присыпкин - Пьер Скрипкин" мегамасштабов) она и попала, а также, что слишком много "аутентичного стиля" - это плохо, смешно и провинциально (в худшем смысле).
Её бы - в мои руки (не поймите неправильно - исключительно в плане литературной учёбы...).